Эпоха Возрождения

Эпоха Возрождения ознаменовала окончание периода «темного» перевода, который к тому времени перестал удовлетворять общество. Для этой эпохи, с ее интересом к античности, к произведениям светской литературы, с ее критическим отношением к литературе церковной, вопросы перевода были чрезвычайно важны. Среди наиболее видных деятелей того периода выделяют француза Этьена Доле, автора трактата «О способе хорошо переводить с одного языка на другой. Ярым противником дословного перевода выступил Мартин Лютер, требовавший в своем послании «Об искусстве переводить» использования ресурсов народного языка, с помощью которых достигалась бы верная передача смысла и, вместе с тем, обеспечивалось бы возможность полного понимания переводного текста.

Эпоха Возрождения принесла с собой и сомнения по поводу принципиальной возможности удовлетворительного перевода. Сначала такие сомнения высказывались в отношении поэзии, а в конце эпохи Сервантес вложил в уста Дон Кихота весьма скептическое высказывание о переводе, которое было в своем роде прогрессивно, поскольку означало отказ от наивного представления о различных языках, как о вполне тождественных способах выражения одних и тех же мыслей.

Так, отказ от буквальности перевода нередко переходил и в принцип вольного перевода. Стремление к свободе перевода особенно сильно проявилось у Альбрехта фон Эйба. Он, в своей передаче комедий Плавта (подобно самому Плавту) прибегал к методу «перелицовки» на местный лад, заменяя не только образы оригинала более специфическими, местными, но также изменяя имена героев и обстановку действия. По его мнению надо переводить «не по словам, а по смыслу и разумению предмета, так чтобы он был выражен как можно понятнее и лучше».

В России же в этот период выдающимся деятелем в области перевода Московского периода (14-17 вв) является Максим Грек (16 в), ученый монах приглашенный в Москву с Афона (Греция) и создавший свою школу перевода. Ключевым моментом его концепции было требование всестороннего анализа оригинала (особое внимание уделялось грамматическим структурам) и поиску закономерных грамматических соответствий. Переводчиками в тот период выступали иностранцы толмачи из Посольского приказа в Москве, их переводы светских и научных произведений часто грешили дословностью, непонятностью, тяжеловесностью, однако, это проистекало не из слепого почтения к букве подлинника, а из неумения выразить содержание переводимого текста.

Новое время: восемнадцатый век

Восемнадцатый век привносит особое явление в области перевода - господство в европейских литературах переводов, полностью приспосабливающих подлинники к требованиям эстетики эпохи. Эпоха классицизма закрепила в литературе, прежде всего французской, жанры, с четкими формальными требованиями. В это время доминируют нормы эстетики Буало, которые распространяются и на перевод. Французские переводчики стремились подчинить иноязычные литературы своим канонам, своим правилам «хорошего вкуса», своему пониманию художественного идеала. Переводы предполагали в каждом случае огромную переделку.

Естественно, что при таком переводе тщательно вытравлялись местные, национально-исторические и индивидуальные особенности подлинника. Лозунг той эпохи: "Самый приятный перевод есть и самый верный".

Петровский период в России
В России в Петровский период произошли колоссальная перестройка всей жизни страны, новая внешняя политика не могла не отразиться на объеме и характере переводческой деятельности. Прежде всего, изменилось соотношение переводной религиозной и светской литературы в пользу последней, что повлекло за собой необходимость нового переосмысления подходов к переводу. С одной стороны увлечение всем иностранным порождало множество заимствований, с другой стороны, сам Петр I требовал передать в переводе, прежде всего, "сенс" (смысл), т.к. в начале века переводились в основном книги по технике, точным наукам. При этом Петр требовал, чтобы переводчик в полной мере владел тем "художеством", о котором он переводит, с тем, чтобы он мог адекватно передать содержание.

Сформулированные Петром требования к переводу сводятся к следующим: не переводить буквально, не затемнять смысл, не украшать речь, не следовать стилю Посольского приказа (канцелярский).

В переводе художественных произведений в это время утверждается принцип, выраженный в словах известного переводчика Тредиаковского, который утверждал, что переводчик равен творцу (автору). Это означало начало эпохи соперничества переводчиков с автором: переводчики стремились превзойти последнего в выборе и изобретательности языковых средств. За переводчиком, в соответствии с общими тенденциями эпохи классицизма, признавалась такая же роль как за автором произведения, вплоть до права сокращать и переделывать текст, выражением классицистического подхода к переводу были популярные в то время соревнования между переводчиками, которые предлагали свои переводы одного и того же оригинала. Такие переводы публиковались вместе и были рассчитаны на узкий круг литературно образованных читателей, которые могли оценить именно "усовершенствование оригинала, а не точность перевода.

Сумароков отражает общие для того времени мотивы в декларациях переводческих принципов, которыми принято было снабжать переводы, а именно: передать "сенс", и сделать это языком понятным и современным, "антибуквализм", отношение к переводчику как творцу (писателю).

Особенно много переводов стало печататься во второй половине 18-го века. С 1768 года действовало особое "Собрание, старающееся о переводе иностранных книг на российский язык", появляются литераторы, специально посвящавшие себя переводческой деятельности, избравшие ее как свое основное дело – переводчики-профессионалы (С.Волчков, К. Кондратович, С. Гамалов-Чураев).

Новое время: девятнадцатый век



Переход к противоположному отношению к переводу, произошедший на рубеже веков представлял из себя новое понимание задач перевода, сложившееся в первой четверти 19 века, было подготовлено литературой подымающейся буржуазии. Большую роль в этом отношении сыграла деятельность немецкого просветителя Гердера, собравшего и обработавшего образцы фольклора целого ряда народов в собрании «Голоса народов в песнях». Подобные тенденции были связаны с подъемом национально-освободительного движения в период войн против Наполеона, отсюда оживление интереса писателей к прошлому своей страны, к литературному творчеству других народов в их национальном своеобразии. Шиллер, переводя «Макбет» стремился показать как местный колорит, так и своеобразие стиля Шекспира; Гете проявлял интерес к народному своеобразию восточной поэзии и находил нужные средства для ее воссоздания на немецком языке.

Однако, это, пожалуй, не является проявлением специфического творческого метода романтиков, который проявляется тогда, когда подлинник становится для них материалом для вольной вариации на некоторые его темы и подвергается переосмыслению, т.е. когда пропорции характерных для него черт нарушаются, и меняется общий тон и колорит. При всем различии в конкретном осуществлении нового переводческого принципа общей чертой являлось стремление передать и показать характерные особенности подлинника, перенести читателя или зрителя в другую страну, другую эпоху, подчеркнуть все своеобразное и необычное, что есть в переводимом произведении.

Повышение требований к переводу обострило вместе с тем осознание его трудностей, опять вызвало к жизни положение, согласно которому полноценный перевод вообще невозможен и составляет неразрешимую задачу. Один из основоположников сравнительного языкознания, знаменитый немецкий лингвист Вильгельм Гумбольт наиболее резко и категорично высказал эту точку зрения в 1796 году, выделяя две опасности перевода: переводчик терпит поражение над текстом, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счет подлинника. Нечто среднее между тем и другим, по его мнению, не только трудно достижимо, но и просто невозможно.

Те две опасности, которые по Гумбольту подстерегают каждого переводчика, для Гете только два мыслимых пути, два принципа, имеющие равное право на внимание и вовсе не непримиримые друг и другом, а скорее, отвечающие двум тенденциям, возможным во всяком переводе. Гете считает осуществимым их гармоническое сочетание.

В дальнейшем работы по переводу можно условно подразделить на две группы:

1. Одни изображают полноценное воспроизведение подлинника как дело непосильно трудное, но возможное, они подчеркивают относительность возможностей перевода. Новым здесь является, пожалуй, только тезис, выдвинутый Виламовицем-Меллендорфом, согласно которому цель художественного перевода может быть достигнута с помощью выбора таких средств. которые вызывали бы то же впечатление. те же эмоции, какие вызываются оригиналом.
2. Другие с полной категоричностью отрицают самую возможность перевода художественных произведений, особенно эмоционально насыщенных и образных высказываний, но допускается передача только логической стороны суждений.

Девятнадцатый век в России
Переводческая традиция "склонения на наши нравы" продолжает быть актуальной в России и в девятнадцатом веке. В своей вольной переделке баллады Бюргера "Ленора" как Жуковский, так и Катенин, далекие друг от друга по политическим взглядам и по этическим воззрениям, перенесли действие в Россию, первый - в 16 век, второй – в петровское время и переименовали героиню в Людмилу и Ольгу соответственно.

Василий Андреевич Жуковский – одно из самых ярких и неоднозначных явлений русской литературы и перевода того времени. Эволюция его взглядов на перевод отражает развитие всей переводческой мысли в 19 веке. Он примечателен тем, что гармонично сочетал в себе качества самостоятельного поэта и талантливейшего переводчика, такая неразделенность переводного и оригинального вообще была свойственна началу века.

В начале своего творчества он еще был близок к классицистическим идеям перевода. Далее взгляды Жуковского развивались в направлении романтизма и позднего Жуковского уже считают типичным романтиком, субъективно трактующим оригинал и переделывающий оригинал на русский манер (Эрот – Лель, римские полководцы – Суворов, Румянцев).
Важной вехой в истории русской переводческой мысли было и предисловие Гнедича к его "Илиаде". Новым в его подходе является то, что он много внимания уделяет тому, как сохранить древнегреческий колорит "Илиады".

Переводы Александра Сергеевича Пушкина часто представляли собой спор с авторами подлинников: поэт сокращал, переделывал, перестраивал незначительные по темам стихи Парни, словно для того, чтобы показать как по-настоящему следует обработать ту же мысль, придав им пафос и остроту. Пушкин всемерно сохранял, даже выделял элементы народного своеобразия и. в частности, черты местного и национального колорита, иногда подчеркивая их и соблюдением стихотворной формы оригинала, непривычной для русской поэзии его времени. Пушкин отрицал перевод буквальный "соответствующими словами", он требовал перевода, сохраняющего национально-художественное своеобразие оригинала и считал такой перевод возможным.

Совершенно иной взгляд на перевод обосновал теоретически и осуществлял на практике Петр Андреевич Вяземский. Метод и принципы Вяземского – его формальное, дословное следование смыслу и синтаксису подлинника, экспериментирование над русским языком, от стилистических норм которого, он постоянно отступал, не оказали влияния на дальнейшее развитие перевода в России и не приобрели популярности.

Во второй половине века сложились два борющихся между собой лагеря, различающихся по методам и тенденциям. Переводы Афанасия Фета, Алексея Толстого ("чистое искусство") отличаются большим вниманием к формальному своеобразию подлинника (размеру, рифме) и к отдельным деталям. Переводы Василия Курочкина, Дмитрия Минаева, Алексея Плещеева, Михаила Михайлова (революционно-демократическая литература) содержат огромные отступления от буквы оригинала, вплоть до использования специфически русских бытовых деталей. Причем подобные "вольности" вызваны стремлением к передаче своеобразия оригинала как целого, способного вызвать у читателей привычные для него ассоциации.

Двадцатый век - наши дни

Расцвет художественной литературы и развитие науки и техники в конце XIX в. вызывает оживление переводческой деятельности во всех европейских странах, включая Россию. Растет социальный статус переводчиков. Перевод окончательно оформляется как самостоятельный вид профессиональной деятельности.

К этому времени во всех европейских странах наблюдается расцвет национальной литературы, установилась и официально закрепилась литературная письменная норма языка, система жанров обогатилась жанром научной и научно-технической литературы. В практике перевода во всех странах Европы, включая Россию, существовали и развивались общие тенденции, продолжавшие переводческую традицию 19 века. Вместе с тем, утверждение литературной нормы языка повлекло за собой серьезные изменения нормативных требований в переводе. Если в эпоху романтизма норма перевода предусматривала передачу индивидуального сти­ля автора и национального своеобразия оригинала, то в начале 20 века появляется требование строго придерживаться литературной нормы переводящего языка. Результатом этого становится излишняя однообразность в переводе: требование следовать норме родного языка в переводе исключало возможность использования всего, что выходило за рамки нормы. В результате излишней “нормативности” языка переводы практически не различались по стилю, а художественные произведения разных авторов становились похожими.

В России в целом в переводе сохранялось два основных направления. Первое направление представляли переводчики, стремившиеся сохранить национальную самобытность оригинала (А. Блок, И. Анненский и др.). Второе – переводчики, которые рассматривали перевод как форму оригинального творчества, и привносили в текст перевода особенностей собственного художественного стиля. (К. Бальмонт). В начале 20 века создавались новые издательства, ориентированные именно на перевод иностранных текстов как новых, так и классических.

Особое место в истории перевода в России занимает издательство «ACADEMIA» (20-е – 30-е гг.). Обязательным для перевода становится глубокий филологический анализ оригинала, направленный на выявление художественной идеи, жанровой специфики и его формальных особенностей, посредством которых создается национальное своеобразие текста. В рамках научного подхода к переводу, который укрепился под влиянием (20-е гг.) школы русского формализма, были выработаны критерии эквивалентности и эквилинеарности, что предусматривало передачу в переводе не только лексического и семантического содержания подлинника, но и сохранения в переводе характера синтаксических структур. Требование максимальной точности при переводе (эквивалентность и эквилинеарность) нередко приводило к тяжеловесности, перегруженности перевода конструкциями, нехарактерными для русского языка.

Признание русского языка государственным языком СССР, потребовало перевода с русского языка многочисленных документов, дидактических материалов и текстов художественной литературы на языки народов, входящих в состав СССР. В 20-30-е гг. на русский язык переводятся произведения грузинской, армянской, туркменской, таджикской, киргизской, казахской литературы.

В 50-х годах началось бурное развитие современной теории перевода. Толчком для ее развития послужили резкие изменения в переводческой практике, произо­шедшие в середине прошлого века и соответственно обществен­ный интерес к этой деятельности.

Одной из главных причин этих изменений оказалась Вторая мировая война и прямо или косвенно связанные с ней последую­щие политические события. Война вызвала перемещение по все­му миру огромных многоязычных человеческих потоков. В боль­шинстве случаев эти перемещения требовали языкового посред­ничества. Переводчиками поневоле становились люди, мало-мальски владевшие языками других народов. Таким образом, в сферу перевода вовлекалось огромное количество людей самых разных национальностей, ранее даже не задумывавшихся о том, что такая деятельность существует и как она осуществляется. Многие выдающиеся филологи, литераторы, журналисты, до того имевшие опыт перевода художественной, научной, общественно-политической литературы, оказались вовлеченными в сферу со­всем иного вида перевода — военного. Русские, немцы, англича­не, американцы, французы, итальянцы, японцы и представители других национальностей, говорившие на разных языках мира, став военными переводчиками, столкнулись с непривычными ус­ловиями перевода, с новыми для них речевыми жанрами и типами текстов, новыми регистрами языка, а также с особыми требова­ниями к переводу. Они смогли иначе оценить такие основопола­гающие категории теории перевода, как адекватность, эквивалент­ность, верность, точность, вольность, буквальность и другие.

Вторая мировая война закончилась Нюрнбергским процес­сом — судом над нацистскими военными преступниками, прохо­дившим в Международном военном трибунале в 1945—1946 гг. Именно с этого момента начинает регулярно практиковаться новая форма устного перевода — синхронный перевод. Нюрнбергский процесс считается официальным временем рождения синхронного перевода.

В условиях «холодной войны», начавшейся почти сразу после Второй мировой, создаются военно-политические блоки: в 1949 г. — НАТО (Организация Североатлантического договора), в 1954 г. — СЕАТО (Организация Договора Юго-Восточной Азии), в 1955 г. — СЕНТО (Организация Центрального Договора), Организация Вар­шавского договора и др., объединившие народы многих стран мира.
Все эти международные обмены, независимо от их целей и значимости для истории, повлекли за собой бурный рост пере­водческой деятельности, для выполнения которой нужно было подготовить огромное число переводчиков. Перевод вышел за пре­делы кустарничества и постепенно приобретал статус массовой профессии. Интенсивная подготовка профессиональных перевод­чиков иногда в очень сжатые сроки показала необходимость глу­бокого теоретического осмысления основных проблем перевода как интеллектуальной деятельности особого рода. Теория перево­да становится теоретической базой для разработки эффективных методик обучения профессиональному переводу.

В языкознании начинается истинный бум сопоставительных контрастивных исследований, осуществлявшихся методом пере­вода и для перевода, которые, по сути дела, представляли собой частные теории перевода для конкретных пар языков. В поле зре­ния исследователей уже попадают не только традиционные соче­тания постоянно изучающихся языков, но и новые, сравниваю­щие европейские языки с самыми разнообразными языками на­родов Африки и Азии.

С появлением первых электронных вычислительных машин еще в середине 40-х гг. возникает идея заставить переводить ма­шину. В самом деле, стремительное нарастание потоков научной, технической, общественно-политической и другой информации на самых разных языках делает весьма затруднительным перевод и обработку текстов обычными «ручными» способами. Даже мно­готысячные армии переводчиков, как профессионалов, так и «технарей», т.е. специалистов в разных отраслях науки и техники, занимавшихся научно-техническим переводом часто как второ­степенной, дополнительной деятельностью, уже не могли спра­виться с информационной лавиной. Именно в этот период пред­принимаются первые попытки машинного (или автоматического) перевода — «автоматизированной обработки информации в усло­виях двуязычной ситуации».

В 1954 г. проводится так называемый Джорджтаунский экс­перимент, в результате которого получен первый перевод неболь­шого и несложного текста с одного языка на другой. Стремление поручить машине перевод, сложную интеллектуальную задачу, плохо поддающуюся формализации, потребовало интеграции мно­гих наук, «соединения описательно-эвристического подхода, ха­рактерного для гуманитарных наук, в частности для языкознания, с объективной и конструктивной методикой, присущей технике и естественным наукам». Во многих странах создаются научные коллективы, объединяющие лингвистов, математиков, кибернети­ков и ученых других отраслей знаний, целью которых было созда­ние действующих систем автоматического перевода. Машинный перевод стимулировал теоретические исследования в области лингвистики, лингвостатистики, инженерной лингвистики и др., представляя собой не только источник важных и интересных на­учных проблем, но и «полигон» для экспериментальной проверки многих теоретических положений в области перевода в целом. Теория перевода смыкается с этнографией и историей, антропологией и социологией из-за новой волны интереса к проблеме культурной антропологии.
Вопросы теории художественного перевода традиционно про­должают обсуждаться и изучаться в русле литературоведения и литературной критики, где они преимущественно и исследова­лись на протяжении предшествовавших столетий.

Все это стимулирует возрастание научного интереса к перево­ду. Вторая половина XX в. ознаменовалась выходом в свет как у нас, так и за рубежом множества работ по теоретическим пробле­мам перевода, составивших основу современной науки о переводе.

Наши дни. Россия
В современном мире мы можем наблюдать огромное количество переводов и общую коммерциализацию переводческой сферы. Важной особенностью 21 века в сфере перевода являются переводы на высшем государственном уровне. Это сектор рынка сейчас растет в связи с активным развитием отношений России на международной арене, важными мировыми событиями. Российское государство укрепляется, расширяет свои возможности. Все это на нашем направлении выливается в то, что потребность в переводах, в том числе на государственном уровне, на высшем уровне, значительно возрастает. В России запланирована и ведётся серьезная работа по привлечению значительных средств от государства для создания реестра переводческих организаций и конкретных переводчиков для обслуживания государственных интересов. Во многих университетах России есть кафедры, на которых готовят студентов-переводчиков.
Теория перевода также продолжает развиваться как во всем мире, так и в России, обобщая уже имеющийся многовековой опыт перевода и исследуя современные течения в переводческой деятельности.